Чарльз Буковски

  Это была одна из комнат первого этажа. Я споткнулся обо что-то – думаю, это была подставка для ног – и почти упал. Я вцепился в стол, чтобы устоять на ногах.

  – Вот здорово, – сказал Гарри, – поднял весь ебучий дом на ноги.

  – Слушай, – сказал я, – зачем мы здесь ?

  – Говори, блядь, тише !

  – Гарри, тебе обязательно всё время ругаться ?

  – А ты что, ебаный филолог ? Мы здесь за деньгами и камешками.

  Мне это не нравилось. Это выглядело полным безумием. Гарри был сумасшедший, он побывал и внутри и снаружи психушек. А в промежутках он три четверти времени проводил в камере. Это меня подбил на дело, я не особенно упирался.

  – Чёртова страна, – сказал он, – здесь слишком много богатых сучков загребают влёгкую.

  Тут Гарри во что-то врезался. «Говно !» – выругался он.

  – Эй ! Что там такое ? – мы услышали мужской голос сверху.

  – У нас проблемы, – сказал я. Я чувствовал, как пот стекает у меня из подмышек.

  – Нет, – сказал Гарри, – это у него проблемы.

  – Эй ! – сказал мужчина сверху.

  – Кто там внизу ?

  – Пошли, – сказал мне Гарри.

  Он двинулся вверх по лестнице. Я последовал за ним. Там был коридор, и из одной комнаты падал свет. Гарри двигался быстро и бесшумно. Затем он ворвался в комнату. Я вошёл за ним. Это была спальня. Мужчина и женщина лежали в разных кроватях. Гарри навёл свой «Магнум» 38 на мужчину. «Всё в порядке, чувак, если не хочешь, чтоб тебе отстрелили яйца, помалкивай. Я не шучу.»

  Мужчина был примерно 45 лет, с сильным и солидным лицом. Чувствовалось, что он долгое время был хозяином своей жизни. Жене было лет 25, блондинка, длинные волосы, по-настоящему красивая. Она выглядела, как реклама чего-то.

  – Проваливай из моего дома ! – сказал мужчина.

  – Эй, – сказал мне Гарри, – ты знаешь, кто это ?

  – Нет.

  – Это Том Макссон, знаменитый телеведущий, седьмой канал. Привет, Том.

  – Убирайся ! СЕЙЧАС ЖЕ ! – рявкнул Макссон.

  Он потянулся и снял трубку с телефона. «Оператор – :»

  Гарри бросился и треснул его по куполу рукояткой своего тридцать восьмого. Макссон повалился поперёк кровати. Гарри повесил трубку.

  – Ублюдки, вы ранили его ! – крикнула блондинка, – вы дешёвки, трусливые ублюдки !

  На ней было светло-зелёное неглиже. Гарри обошёл кровать и скинул одну бретельку с её плеча. Он схватил одну из её грудей и вытащил наружу. «Красиво, да ?» – сказал он мне. Затем он вкатил её оплеуху, сильную.

  – Обращайся ко мне с уважением, сучка ! – сказал Гарри. Затем он подошёл и поднял Тома Макссона в сидячее положение. «И тебе: я говорил, что я не шучу !»

  Макссон ожил. «У тебя есть пушка. Это всё, что у тебя есть».

  – Ты дурак. Это всё, что мне нужно. А теперь я рассчитываю на некоторое сотрудничество со стороны тебя и твоей бляди, или будет хуже.

  – Ты дешёвка ! – сказал Макссон.

  – Давай, давай. Дождёшься, – сказал Гарри.

  – Ты думаешь, я испугаюсь пары дешёвых говноедов ?

  – Если нет, то следовало бы.

  – Что у тебя за приятель ? Что он здесь делает ?

  – Он делает, что я ему скажу.

  – Типа ?

  – Типа, Эдди, иди, поцелуй блондинку.

  – Слушай, оставь мою жену в покое.

  – И если она закричит, я всажу тебе пулю в кишки. Я не шучу. Давай, Эдди, поцелуй блондинку:»

  Блондинка пыталась придержать порванную бретельку рукой.

  – Нет, – сказала она, – пожалуйста.

  – Я извиняюсь, леди, я должен делать, что мне говорит Гарри.

  Я схватил её за волосы и прижал её губы к моим. Она отталкивала меня, но у ей не хватало сил. Я никогда раньше не целовал такой красивой женщины.

  – Ладно, Эдди, достаточно.

  Я оторвался. Обошёл кровать и встал возле Гарри. «Эй, Эдди, – сказал он, – что это за штука выпирает у тебя впереди ?»

  Я не ответил.

  – Смотри, Макссон, – сказал Гарри, – из-за твоей жены у моего человека встал. Ты что же думаешь, мы здесь должны работать ? Мы пришли за деньгами и камешками.

  – Меня тошнит от засранцев вроде вас ! Вы просто говно !

  – А сам-то ты что ? Шестичасовые новости. Что в этом особеного ? Политические дрязги и недоумки-зрители. Любой может делать новости. Я делаю новости.

  – Ты делаешь новости ? Типа чего ? Да что ты можешь ?

  – В любом количестве. Дай, я подумаю. Как насчёт: телеведущий пьёт мочу грабителя ? Как это тебе ?

  – Я скорее умру.

  – Да нет. Эдди, принеси мне стакан. Вон там есть один на ночном столике. Дай мне.

  – Слушайте, – сказала блондинка, – пожалуйста, берите наши деньги. Берите наши драгоценности и уходите. Зачем вы сюда пришли ?

  – Это всё твой говорливый, вконец испорченный муж. Он играет на моих, блядь, нервах.

  Я принёс Гарри стакан, и он расстегнул штаны и начал ссать в стакан. Это был высокий стакан, но он наполнил его до краёв. Затем он застегнулся и двиулся в сторону Макссона.

  – Теперь вы выпьете мою мочу, мистер Макссон.

  – Ни за что, ублюдок. Я скорее умру.

  – Нет, ты не умрёшь. Ты выпьешь мою мочу, всю !

  – Никогда, козёл.

  – Эдди, – Гарри кивнул мне, – видишь вон там сигару ?

  – Ну.

  – Возьми её. Зажги. Там есть зажигалка.

  Я взял зажигалку и зажёг сигару. Это была хорошая сигара. Я затянулся. Моя лучшая сигара. Никогда даже не пробовал ничего подобного.

  – Тебе нравится сигара, Эдди ?

  – Отличная сигара, Гарри.

  – Окей. Теперь подойди к шлюшке и вытащи её сиську из-под рваной лямки. Вытащи её. Я сейчас вручу этому выблядку вот этот стакан, полный моей мочи. А ты держи сигару возле её соска. И если выблядок не захочет выпить ссаньё до самой капли, я хочу, чтобы ты сжёг этот сосок своей сигарой. Понятно ?

  Я понял. Я прошёл и вытащил грудь миссис Макссон. От её вида у меня кружилась голова – я никогда ничего подобного не видел.

  Гарри протянул стакан с мочой Макссону. Макссон взглянул на свою жену, поднял стакан и начал пить.

  Блондинку всю трясло. Мне было так приятно держать её грудь.

  Жёлтая моча вливалась в глотку телевизионщика. На середине он немного задержался. Похоже, его тошнило.

  – Всю, – сказал Гарри, – Давай, напиток хорош до последней капли.

  Макссон поднёс стакан к губам и выпил остаток. Стакан выпал из его руки.

  – Я всё еще считаю вас парочкой дешёвок, – выдохнул Макссон.

  Я продолжал стоять, держась за грудь блондинки. Она отдернула её.

  – Том, – сказала она, – перестань препираться с этими людьми. Это самое глупое, что можно сделать.

  – О, играть в победителя, да ? Вот почему ты вышла за меня ? Потому что я был победителем ?

  – Конечно, вот почему она за тебя вышла, засранец, – сказал Гарри, – Посмотри на свое жирное пузо. Или ты думал, это было из-за твоей телесной красоты ?

  – Во мне есть кое-что, – сказал Макссон, – И поэтому я Номер 1 в телевещании. Тебе это не удастся просто так.

  – Ну, если б она не выскочила за Номера 1, – сказал Гарри, – она бы вышла за Номера 2.

  – Не слушай его, Том, – сказала блондинка.

  – Всё нормально, – сказал Макссон, – я знаю, что ты меня любишь.

  – Спасибо, Папочка, – сказала блондинка.

  – Всё хорошо, Нана.

  – Нана, – сказал Гарри, – мне нравится это имя – «Нана». Это классно. Классная попка. Вот что лапают богачи, а нам достаются потаскухи.

  – Почему бы тебе не вступить в Коммунистическую партию ?

  – Приятель, я не собираюсь веками ждать того, что может вовсе и не работает. Мне надо сейчас.

  – Слушай. Гарри, – сказал я, – всё что мы делаем – стоим здесь и ведём разговоры с этими людьми. Это нам ничего не даст. Мне всё равно, что они думают. Берём добро и линяем. Чем дольше мы останемся, тем скорее нарвёмся.

  – Вот, Эдди, – ответил он, – это первая разумная вещь, что я слышу от тебя за последние пять-шесть лет.

  – Мне всё равно, – сказал Макссон, – ты просто слабак, питаюшийся объедками сильного. Если бы меня не было, ты бы вряд ли выжил. Ты мне напоминаешь людей, ошивающихся вокруг политических и общественных лидеров. Это худший вид трусости; это самое простое, что может сделать полная бездарность. Это происходит от злобы и зависти; это от озлобленности и бессилия и исключительной глупости, это низшая ступень человеческой лестницы, это всё тухло и воняет, и мне стыдно, что я принадлежу к тому же племени.

  – Да, – сказал Гарри. – вот это была речь. Даже питье мочи не может остановить этот поток нечистот. Ты испорчен вконец. Ты отдаёшь себе отчёт, что на этой земле масса людей не имеют ни шанса ? Оттого, где и как они родились ? Оттого, что у них нет образования ? Оттого, что никогда ничего за душой не имели, и не будут иметь, и никто им ни хуя не даст, а ты женился на самой лучшей заднице, какую нашёл, и насрать на твой возраст.

  – Забирай барахло и вали, – сказал Макссон, – все вы мудаки, которым не найдётся оправдания.

  – Минуточку, – сказал Гарри, – всё схвачено. Найдётся. Ты просто не все понимаешь.

  – Том, – сказала блондинка, – отдай им дееньги, отдай драгоценности: пусть они уходят: уволься с Седьмого канала.

  – Это не из-за Седьмого канала, Нана. Я им объясняю. Я хочу, чтобы они знали.

  – Эдди, – сказал Гарри, – посмотри в ванной. Принеси пластырь.

  Я спустился в прихожую и нашёл ванную. В аптечке был рулон широкого пластыря. Гарри меня нервировал. Я никогда не знал, чего от него ожидать. Я принёс пластырь обратно в спальню. Гарри выдирал телефонный кабель из стены. «Отлично», – сказал он, – «заткни Седьмой канал».

  Я исполнил. Я крепко заклеил рот Макссона.

  – Теперь руки, руки за спиной, – сказал Гарри.

  Он прошёл к Нане, вытащил обе её груди и смотрел на них.

  Потом он плюнул её в лицо. Она вытерлась простынёй.

  – Ладно, – сказал он, – теперь эту. Заклей рот, а руки оставь. Я люблю, когда сопротивляются.

  Я заклеил её рот.

  Гарри повернул Макссона на бок, лицом к Нане. Он подошёл и взял одну из сигар Макссона и зажёг её.

  – Я думаю, Макссон прав, – сказал Гарри, – мы лохи. Мы говнюки. Мы слизняки и, может быть, даже трусы.

  – Он смачно затянулся сигарой.

  – Она твоя, Эдди.

  – Гарри. Я не могу.

  – Ты можешь. Ты знаешь, почему. Ты никогда не учился. Образования никакого. Теперь я твой учитель. Она твоя. Это просто.

  – Лучше ты сам, Гарри.

  – Нет. Для тебя это важнее.

  – Почему ?

  – Потому что ты просто лопух.

  Я подошёл к её кровати. Она была такая прекрасная, а я такой уродливый, казалось, что я весь вымазан говном.

  – Давай, – сказал Гарри, – давай, придурок.

  – Гарри, я боюсь, это неправильно, она не моя.

  – Она твоя.

  – Почему ?

  – Смотри на всё как на битву. Мы выиграли битву. Мы убили всех их мачо, всех их ветеранов, всех их героев. Не осталось никого, кроме женщин и детей. Мы убили всех детей и разогнали старух. Мы армия завоевателей. Всё что осталось – их женщины. И самая красивая женщина из всех – наша: твоя. Она беспомощна. Бери её.

  Я подошёл и потянул с неё одежду. Это было как если бы я умер, и был в раю, и там передо мной было это волшебное создание. Я взялся за её неглиже и сорвал его.

  – Трахни её, Эдди.

  Все изгибы её тела были точно там, где им полагалось быть. Точно там, и даже более того. Это были прекрасные небеса, это было течение прекрасной реки. Я хотел просто смотреть. Я боялся. Я стоял, с этой штуковиной впереди меня. Я не имел права.

  – Давай, – сказал Гарри. – Трахни её ! Она такая же, как и все остальные женщины. Она играет в игры, иногда врёт. Однажды она состарится, и другие девчонки займут её место. Она даже умрёт. Трахни её, пока она здесь.

  Я взял её за плечи, пытаясь притянуть её к себе. К ней откуда-то прибывали силы. Она отталкивала меня, отворачивала голову.

  – Послушай, Нана, я правда не хочу это делать: но я делаю. Я прошу прощения. Я не знаю, что мне делать. Я хочу тебя и мне стыдно.

  Она издала звук сквозь пластырь и оттолкнула меня. Она была такая прекрасная. Я этого не заслужил. Её глаза смотрели в меня. Они говорили то же, что я думал: я не имею человеческих прав.

  – Давай, – сказал Гарри, – воткни ей ! Ей понравится.

  – Я не могу этого сделать, Гарри.

  – Ладно, – сказал он, – иди посмотри Седьмой канал.

  Я подошёл и сел возле тома Макссона. Мы сидели рядом на кровати. Он издавал отрывистые звуки сквозь пластырь. Гарри подошёл ко второй кровати. «Ладно, сучка, я думаю, мне придётся тебя оплодотворить».

  Нана выскочила из кровати и бросилась к двери. Гарри поймал её за волосы, развернул и ударил по лицу. Она отлетела к стене и сползла вниз. Гарри поднял её за волосы и ударил снова. Макссон громко промычал через пластырь, вскочил и с разбегу боднул Гарри головой. Гарри рубанул его по шее и Макссон свалился.

  – Свяжи герою ноги, – сказал он.

  – Я связал Макссону лодыжки и взвалил его на кровать.

  – Посади его. Я хочу, чтобы он всё видел.

  – Слушай, Гарри, – сказал я, – поря линять. Чем дольше мы остаемся:

  – Заткнись !

  Гарри втащил блондинку обратно на кровать. На ней ещё были трусики. Он сорвал их и швырнул Макссону. Трусики упали возле его ног. Макссон замычал и начал вырываться. Я врезал ему хорошенько в живот.

  Гарри снял штаны и трусы.

  – Ты, шлюха, – сказал он блондинке, – я собираюсь всадить в тебя эту штуку, и тебе придётся её принять, и сделать ты ничего не можешь. Ты получишь всё ! А я собираюсь взбрызнуть тебя изнутри.

  Он положил её на спину; она всё ещё сопротивлялась. Он ударил её ещё раз, сильно. Её голова повисла назад. Он раздвинул её ноги и пытался вставить член. У него всё не получалось.

  – Расслабься, сука ! Я знаю, ты хочешь ! Подними ноги !

  Он два раза сильно ударил её. Ноги поднялись.

  – Так-то лучше, сучка !

  Он всё не попадал. Наконец, он воткнул. Он двигал его туда и обратно, медленно.

  Макссон снова начал мычать и дёргаться. Я ещё раз всадил ему в живот.

  Гарри нчал входить в ритм. Блондинка стонала, как от боли.

  – Тебе нравится, да, сука ? Эта индюшачья шейка получше, чем у твоего старикашки, да ? Чувствуешь ?

  Я не мог этого вынести. Я встал, вытащил член и начал дрочить. Гарри всаживал блондинке так, что у неё тряслась голова. Затем он ударил её и вытащил.

  – Ещё не всё, сучка. Я получаю своё.

  Он подошёл к кровати, где сидел Том Макссон.

  – Посмотри, какая здоровая штука ! И я собираюсь всадить её обратно и кончить прямо внутрь, ясно, Томми ?И ты никогда не сможешь спать с Наной и не думать обо ине ! Не думать об ЭТОМ !

  Гарри ткнул своим членом прямо в лицо Макссону.

  – И если я захочу, она мне отсосёт, когда я кончу !

  Затем он развернулся, пошел к кровати и вставил блондинке. Он снова ударил её и начал яростно двигать.

  – Ты дешёвая, вонючая шлюха, я кончаю !

  Затем:

  – О, чёрт ! О, ГОСПОДИ ! О, о, о !

  Он упал поверх Наны и остался лежать. Потом он вытащил. Он посмотрел на меня. «Ты уверен, что тебе не хочется ?»

  – Нет, спасибо, Гарри.

  Гарри рассмеялся. «Посмотри на себя, дурак, ты весь обдрочился !» Гарри влез в штаны, смеясь. «Ладно», – сказал он, – «Свяжи ей руки и ноги. Мы сматываемся».

  Я подошёл и связал её.

  – Но, Гарри, а как же деньги и камешки ?

  – Мы заберём его бумажник. Я хочу отсюда убраться. Я нервничаю.

  – Но, Гарри, давай заберём всё !

  – Нет. – сказал он, – только бумажник. Посмотри в его брюках. Забери деньги.

  Я нашёл бумажник.

  – Здесь только 83 доллара, Гарри.

  – Берём их и уходим. Я нервничаю. У меня предчувствие. Нам надо уходить.

  – Блин, Гарри, какого чёрта ? Мы их можем почистить как следует !

  – Я сказал тебе: я нервничаю. Я чувствую неладное. Можешь оставаться. Я ухожу.

  Я пошёл за ним вниз по лестнице.

  – Теперь этот сукин сын ещё два раза подумает, прежде чем кого-нибудь оскорблять, – сказал Гарри.

  Окно, через которое мы влезли, оставалось открытым и мы вылезли тем же путём. Мы прошли через сад и вышли через железные ворота.

  – Всё в порядке, – сказал Гарри, – мы просто гуляем. Закури сигарету. Постарайся выглядеть нормально.

  – Почему ты нервничаешь, Гарри ?

  – Заткнись !

  Мы прошли четыре квартала. Машина стояла на своём месте. Гарри сел за руль и мы отъехали. «Куда едем?» – спросил я.

  – В театр.

  – А что играют ?

  – «Чёрные шёлковые чулки» с Аннеттой Хэйвен.

  Это было в конце Лэйкершим.

  Мы припарковались и вышли. Гарри взял билеты. Мы вошли.

  – Попкорна ?

  – Нет.

  – А я возьму.

  – Давай.

  Гарри подождал, пока я куплю попкорн, большой пакет. Мы нашли места в конце зала. Нам повезло. Представление только начиналось.

  Впервые напечатано в журнале «Hustler», март 1979