СЕДАЯ МАНДА

  бар возле железнодорожного депо, сменил владельцев 6 раз за последний год. от стриптизного заведения – к китайцу – к мексиканцу – к какому-то инвалиду, вот так вот, туда и обратно, но я знал его лучше всего, поскольку сидел и смотрел на вокзальные башенные часы через приотворенную боковую дверь. нормальный бар – никакие бабы не достают. кучка пожирателей маниоки и игроков в бадминтон – а они меня не колыхали. они большую часть времени все равно смотрели какую-нибудь тупую игру по ящику. в комнате, конечно, лучше, но за годы пьянства я понял, что если допивать в полном одиночестве в 4 стенах, то эти 4 стены не только тебя растопчут, но и помогут ИМ тебя растоптать. к чему дарить им легкие победы? знать нужный баланс уединения и толпы – вот в чем вся штука, вот прикол, который убережет от обитых войлоком стен.

  и вот сижу я там, туплю помаленьку, а тут подсаживается этот Мексиканец с Пожизненной Улыбой.

  – мне надо 3 штуки. можешь достать мне 3 штуки?

  – ребята говорят «нельзя» – пока. много напрягов в последнее время.

  – но мне надо.

  – всем надо. возьми мне пива.

  Пожизненная Мексиканская Улыба покупает мне пива.

  а). он меня разыгрывает.

  б). он чокнутый.

  в). он подсосать на халяву хочет.

  г). он легавый.

  д). он не рюхает фишку.

  – я могу достать тебе 3 штуки, может быть, – говорю я ему.

  – я так и думал. я партнера потерял. он знал, как медведя вспороть с тонкой стороны: просто тройножку подвести от заблокированной дверцы, давление подкручивать, пока стенку не вспучит. славно, никакого шума. да замели его. а мне теперь кувалду брать, комбик сбивать, а дырку динамитом корежить. слишком шумно и старомодно. а мне 3 штуки нужно, отлежаться, пока маза не засветит.

  он рассказывает мне все это очень тихо, на ушко, чтоб никто не услышал. мне самому едва слышно.

  – ты давно к ебучим мусорам подался? – спрашиваю его я.

  – ты меня неправильно понял. я студент. вечерняя школа. сейчас высшую тригонометрию прохожу.

  – и для этого надо сейфы ломать?

  – конечно. а когда закончу, тогда несколько сейфов моих будет, и дом в Беверли-Хиллз, где никакие беспорядки до меня не достанут.

  – мои друзья мне подсказывают, что правильное слово – Восстание, а не Беспорядки.

  – что же у тебя за друзья?

  – всякие и никаких. может, когда дойдешь до высшей арифметики, лучше поймешь, что я имею в виду. мне кажется, тебе до нее еще очень долго.

  – вот поэтому мне и нужны 3 штуки.

  – займ в 3 штуки через 35 дней означает 4 штуки.

  – а как ты знаешь, что я не слиняю?

  – никто никогда еще не слинял, сам знаешь.

  подваливают еще 2 пива. мы смотрим матч.

  – ты давно ебучим мусором заделался? – снова спрашиваю я.

  – кончай, а? можно, я у ТЕБЯ кой-чего спрошу?

  – ух-хуух, – соглашаюсь я.

  – я видел, ты как-то ночью шел снаружи, недели 2 тому, около часу ночи, и вся морда в крови была. и вся рубашка тоже. белая рубашка. я хотел тебе помочь, но ты, по-моему, вообще ничего не соображал. ты меня напугал: ты не шатался, но как во сне шел. потом гляжу: ты в телефонную будку заходишь, а потом тебя такси подобрало.

  – ух-хуух, – соглашаюсь я.

  – так это ты был?

  – наверное.

  – что случилось?

  – мне повезло.

  – что?

  – конечно. чуть-чуть задело. это же Ревущее Десятилетие Наемных Убийц. Кеннеди. Освальд. Док Кинг. Че Г. Лумумба. я, разумеется, забыл нескольких. мне повезло. я недостаточно важный, чтоб покушались.

  – кто это с тобой сделал?

  – все.

  – все?

  – ух-хуух.

  – а про Кинга ты что думаешь?

  – ссыкливые дела – как и все покушения от Юлия Цезаря до наших дней.

  – так ты думаешь, черные правы?

  – я не думаю, что достоин смерти от рук черного, хотя, наверное, и есть больные фантазеры среди белых, которые так думают, в смысле, ХОТЯТ умереть от рук черных. но мне кажется, самое лучшее в Черной Революции – это то, что они ПЫТАЮТСЯ; мы же, белые слюнтяи, уже забыли, как это делать, включая меня. какое отношение это имеет к 3 штукам?

  – ну, мне сказали, что у тебя «свои» есть, а мне хлебушка надо, но я все-таки думаю, что ты псих.

  – ФБР?

  – прошу прощения?

  – ты из ФБР?

  – у тебя паранойя? – спрашивает он.

  – конечно. а у какого здравого человека ее нет?

  – псих ненормальный! – он повидимому разозлился, отпихивает ногой табуретку и выходит наружу. Тедди, новый хозяин, подходит еще с одним пивом.

  – кто это был? – спрашивает он.

  – какой-то парень мне говно вешал.

  – вот как?

  – ну. поэтому я навешал ему в ответ.

  Тедди отходит, не выказав ни малейшего удивления, но таковы все бармены. я допиваю пиво, выхожу на улицу и иду в этот мексиканский бар – огромный амбар с перилами из литой меди. там меня хотели убить. когда напивался, я был плохим актером. хорошо чувствовать себя белым, чокнутым и легким. вот – подходит. официантка из бара. я помню такое лицо. оркестрик заводит «Счастливые Дни Вернулись Опять». они меня в жопу посылают. это получше финки будет.

  – мне мои ключи нужны.

  она засовывает руку в карман передника (в переднике она смотрится хорошо; все женщины в них хорошо смотрятся; как-нибудь выебу тетку, чтобы только передник был. В смысле – НА НЕЙ) и припечатывает ключи к стойке. вот они все – от машины, от квартиры, от изнанки моего черепа.

  – ты сказал, что вернешься вчера вечером.

  я оглядываюсь, 2-3 парня просто валяются на стойке. в отрубе. мухи кружатся у них над головами, бумажники давно исчезли. пахнет малинкой. что ж, гринго сами этого просят – кроме меня. а мексиканцы четкие: мы сперли у них землю, а они просто внаглую нас разводят. и я отвечаю:

  – я забыл вернуться.

  – я угощаю.

  – ладно, сделаем вид, что я Боб Хоуп и рассказываю солдатам анекдоты на Рождество. одну малинку и покрепче.

  она смеется и идет смешивать мне яд. я отворачиваюсь, чтобы не смущать ее. она ставит стакан прямо передо мной.

  – ты мне нравишься, – говорит она. – я хочу снова с тобой поебаться. для старика ты знаешь неплохие трюки.

  – спасибо. все дело в твоем седом парике. я же маньяк: мне нравятся молодые женщины, которые притворяются старухами, и старухи, которые делают вид, что они еще молоды. мне нравятся пажи, высокие каблуки, узенькие розовые трусики, все эти скабрезные прибамбасы.

  – у меня есть одна сцена, где я крашу манду в седой.

  – изумительно.

  – пей свой яд.

  – о да, благодарю тебя.

  – на здоровье.

  я выпиваю малинку, но накалываю их: сразу выхожу и – везет же – вижу такси прямо через дорогу на Закатном Бульваре, сидит себе в лучах заката, я влезаю, и к тому времени, как он довозит меня до дому, я еле-еле в состоянии заплатить ему, открываю дверь, закрываю дверь и тут меня парализует. седая манда. да, ей же хотелось меня выебать, нормально. я доползаю до кушетки, и меня примораживает, только одна мысль шевелится: ах да, 3 штуки, кому они помешают? к чертям проценты и окончательная расплата. 35 дней. скольким людям выпадало 35 дней свободы в жизни? а потом стемнело – да так, что я сам не смог ответить на свой вопрос.

  ух-хуух.